Мэлс Самбуев
Творчество Мэлса Самбуева
Из родного горного края пришли в стихи Мэлса Самбуева его герои: старый плотник Доржи, пронесший доброту к людям через всю трудную жизнь; молодой пастух Жэмбэ; дед Сэжэб, не сломленный горем. И все краски природы, и живые приметы времени взял поэт здесь.
…Но тайга, словно мать,
мне в дорогу с собою доверила взять
песни вольных ветров, свет таежных костров,
водопадов набат, что могуч и суров,
звон весенних ручьев, летний зной и мороз,
и сосновую стройность, и нежность берез…
После окончания университета поэт долгие годы работал журналистом радио и телевидения. Живые приметы времени, чувства и мысли людей — все, что видит Человек этой беспокойной профессии, не может не отражаться и в его литературном творчестве. Поэтому стихи Мэлса Самбуева при всей их романтической тональности и эмоциональной наполненности одновременно и заземлены, приближены к нашему быту и труду:
Я вижу: в цветенье альпийских лугов
Жэмбэ, мой ровесник, пасет сарлыков,
торжественно первым встречая зарю.
Жэмбэ, я тебе эту песню дарю!
Всем вам, что сейчас от меня далеки,
всем вам, санагинцы, мои земляки,
за то, что дышу, что живу, что творю,
за то, что вы есть, эту песню дарю!
Удача с первой поэмой «Дед Доржи» подтолкнула Мэлса Самбуева к новым замыслам в этом жанре. Родилось несколько поэм, в которых лирическая взволнованность органично сочетается с образным повествованием о судьбах людей разных поколений.
В поэме «Смерть партизан» М. Самбуев воскрешает драматические события, происшедшие в таежной Закамне в годы гражданской войны. Три других поэмы можно назвать документальными. Первая, «Таймыр» (она написана для детей), — это поэтический дневник путешествия по суровому северному полуострову. Толчком для создания второй поэмы — «Воспоминания на Мамаевом кургане» стала поездка Мэлса Самбуева в Волгоград. Высокие чувства, которые испытывает каждый в городе бессмертной воинской славы, осветили для поэта новым светом судьбы его земляков — участников Отечественной войны и тех, кто трудился в тылу. Эту поэму-монолог, песнь о подвиге, автор писал с большим душевным подъемом.
Крепнущее умение Самбуева построить сюжет поэтического произведения на конкретных фактах жизни человека проявилось в поэме «Звездный час». Это рассказ о замечательной женщине, Герое Социалистического Труда, чабане Валентине Гончиковне Романовой.
У Мэлса Самбуева всегда было много замыслов, творческих планов.
«Только что сдал в местное издательство рукопись сборника «Ара-Хангай» — говорил он незадолго до смерти. — Закончил подстрочники новых книг для издательств «Советский писатель» и «Детская литература». Пишу поэму о молодежи. А в будущем мне хочется написать поэтический сборник о рабочем классе Бурятии». Творческим планам, о которых говорил поэт, не суждено было сбыться. Смерть его была неожиданной для всех друзей и почитателей его таланта…
Московский поэт Юрий Панкратов, переводивший стихи Самбуева на русский язык, заметил, что бурятский лирик смотрит на мир юными глазами, что он умеет зажечь читателя своим радостным настроением. А разве не это умение как бы заново открывать красоту помогает народным умельцам выводить солнечный узор на металле? Разве не поиск нового и не желание служить людям ведет по жизни любого мастера? На земле таких мастеров вырос Мэлс Самбуев. Эта земля питала творчество поэта, и здесь его стихам суждено жить долго.
Поэт Андрей Румянцев вспоминал, что с Мэлсом Самбуевым они познакомились в Иркутском университете, где оба учились. Живой и общительный, Мэлс быстро сходился с людьми, любил розыгрыши, веселое озорство. К примеру, мог, увидев на улице вывеску радиокомитета, войти в первый попавшийся редакторский кабинет и сказать: «Я Мэлс Самбуев. Хочу прочитать свои стихи по радио».
Вообще, о том, что он пишет стихи, Мэлс говорил просто, без расчета на эффект. Творчество уже тогда было для него делом естественным и необходимым.
Он и позже удивлял многих способностью на все откликаться стихами, писать их, как говорится, запоем. Передавая для перевода на русский язык двадцать пять восьмистиший, он говорил Румянцеву: «У меня их написано штук двести».
А когда разговор зашел о венках сонетов, опубликованных несколькими поэтами республики, он сообщил: «Я тоже попробовал. Написал два венка». И это было правдой. Он писал много, увлеченно, потому что не представлял иной возможности рассказать о своих чувствах, о людях, о жизни. Другое дело — все ли написанное удовлетворяло его? Судя по опубликованному, он умел строго относиться к своему творчеству.
Мэлс Самбуев родился в высокогорном селе Санага Закаменского района Бурятии. Небольшую долину, приютившую дома, окружают лесистые горы, а царит над ними одна каменная вершина — Уран-Душа. На русский язык это название можно перевести так: «гора умельцев», «вершина мастеров». Может быть, табунщик с пастбища, привольно раскинувшегося у подножия горы, придумал это название, втайне мечтая о том, что его лошади окажутся к осени самыми сытыми, самыми резвыми и его, табунщика, будут чествовать на празднике мастеров — сурхарбане? А может быть, имя вершине дал искусный чеканщик из тех, которыми славится здешняя земля? Или улигершин, который видит поэзию в красоте родной земли и человеческой души?
Как бы там ни было, но Мэлс Самбуев уже в первых стихах не мог не обратиться юным сердцем к сверкающей «вершине мастеров». Она была символом родной земли, которую прославили умельцы — чабаны и охотники, чеканщики и сказители.
Давно ль перед нею на пестрых лугах
Бродил я, цветы линхуа искал.
Давно ль, не приметен и не лукав,
О той, о единственной тосковал.
Давно ль я сидел у реки Сакир,
Как будто любовь свою сторожил.
Давно ли открыл этот солнечный мир
И первую песню о нем сложил!
«У моего деда, — вспоминал Мэлс Самбуев, — было много внуков. Бывало, соберет он нас и начинает рассказывать улигер. А то устроит состязание, кто из внуков передаст легенду наиболее живописно и складно. Вот тогда я и начал сочинять — стихи не стихи, сказки не сказки. Первое стихотворение «В лесу» опубликовал в шестнадцать лет. С тех пор стал печататься на страницах республиканских газет и журнала «Байкал», в коллективных сборниках.
Уже первые стихи Мэлса Самбуева, вошедшие в его книгу «Таежный снег», несли качество, свойственное его поэзии: большой эмоциональный напор. Его звонкий и чистый голос словно задыхается от волнения, когда молодой поэт говорит о юности, о родной таежной стороне:
В шестнадцать лет
Пролег мой первый след
В неведомость
от отчего порога.
И песнь,
как искру,
высекла дорога
Из сердца моего.
Вставал рассвет…
Вставал рассвет,
Зарею подожженный,
Рождался день в пожаре золотом,
И красотой земли завороженный,
Я начал песнь.
Она была о том,
Что радостна,
что празднична дорога,
Что счастлив я,
как вдох, в себя вобрав
И синеву Саянского отрога,
И шум воды,
и тихий шелест трав,
И блеск зари,
и звонкий щебет птичий,
И лес,
и горы,
и степную гладь…
Как мудр
бурятский древний наш обычай:
Беду и счастье
в песнях изливать!
Мэлса Самбуева рано заметили и поддержали. В 1969 году он был направлен на пятое всесоюзное совещание молодых писателей в Москву. Руководитель семинара, в который он попал, замечательный советский поэт Борис Ручьев выделил паренька из Бурятии. В интервью «Литературной газете» он сказал: «Несомненным открытием для меня и для моих коллег была поэма «Дед Доржи» Мэлса Самбуева из Бурятии. Она интересна и самобытна. Молодому поэту удался образ старого бурята, очень милого и симпатичного человека. Читали мы ее в подстрочнике, сделанном самим автором. По единодушному мнению руководителей семинара, если эту поэму хорошо перевести, она станет достижением всесоюзной литературы».
Совещание окрылило Мэлса Самбуева. Он был принят в Союз писателей, в московских издательствах «Современник» и «Советский писатель» почти одновременно вышли его книги «Таежная роса» и «Дед Доржи».